Отделение нейрохирургии открылось в областной клинической больнице в 2013 году по инициативе врача, доктора медицинских наук М. Егизбаева, который с 2008-го по 2017 год работал главным врачом больницы.

Отделение оснащено современным оборудованием, и сегодня здесь проводят весь спектр хирургических операций. Возглавляет отделение врач-нейрохирург высшей квалификационной категории Аскар Косылбаевич Бахтияров.

Мукан Егизбаев внес неоценимый вклад в развитие здравоохранения страны. За всю свою сознательную жизнь он воспитал много учеников. Был скромен и близок к народу. Он родился 23 октября 1962 года в селе Карасу Сайрамского района Южно-Казахстанской области. В 1986 году окончил Карагандинский государственный медицинский институт, а в 2005-ом — Алма-Атинский экономический университет. Доктор медицинских наук, академик, член Академии наук клинической и фундаментальной медицины.

С Аскаром Косылбаевичем мы встретились в его рабочем кабинете. Признаюсь, сразу произвели впечатление макет черепа на столе и изображение проекции мозга на стене, похожее на произведение художника-абстракциониста. Есть в этом что-то космическое, неизведанное. Сразу подумала, что врачи-нейрохирурги берут на себя огромную ответственность. Не пришлось задавать много вопросов: Аскар Косылбаевич болен своей работой в хорошем смысле этого слова и может говорить о ней долго и интересно. Время пролетело незаметно. Аскар Косылбаевич учился по программе «Болашак», перед ним были открыты все дороги, но он принял решение помогать землякам.

— По программе «Болашак» Вы учились в Санкт-Петербурге в институте нейрохирургии имени Поленова. После окончания ординатуры и аспирантуры решили вернуться на родину. Почему? Чувство патриотизма?

— Однозначно, да. Когда мы, болашаковцы, собирались, то мечтали: кто где будет работать. Одни хотели в столицу, другие — в Алматы. Я спросил, а кто в районах будет работать? Мы же обучаемся за счет налогов казахстанцев. Почему жители юга, моей родины, должны ехать на лечение в столицу, Алматы или тот же Узбекистан, Кыргызстан? Почему бы не помочь землякам? Все необходимые знания есть. Я горжусь, что сегодня мои земляки могут получить весь спектр лечения на месте и не выезжать для этого за границу или в Нур-Султан, Алматы. Территориально делить нашу службу на «там» и «здесь» уже нет смысла. Раньше медицина была под «колпаком». Все контролировалось, не все операции нам позволяли делать. Теперь у нас руки развязаны, и возможности зависят лишь от оборудования.

— Но все это накладывает дополнительную ответственность на врача.

— Да, конечно. Я, например, нашему отделу кадров говорю, почему они проверяют, когда мы приходим на работу, но не фиксируют время нашего ухода. А мы часто задерживаемся далеко за полночь. Самое раннее время, когда мы уходим из больницы, в 20:00. Но нас могут вызвать и в 24:00, и в час ночи на операцию. И мы едем.

— Какие виды операций проводят в отделении?

— Мы помогаем в лечении таких заболеваний, как опухоль головного и спинного мозга, грыжа межпозвоночная, геморрагические инсульты, гематомы, абсцессы и эмпиема головного мозга, туннельный синдром, остеохондроз позвоночника, кровоизлияния внутричерепные, ишемический инсульт. Проводим и реконструктивные операции после травм позвоночника. Те позвонки, которые стали непригодными для выполнения своих прямых обязанностей, то есть не выдерживают статическую нагрузку позвоночного столба, мы заменяем и укрепляем металлоконструкциями. Хочу отметить, что в прошлом году благодаря управлению здравоохранения и главному врачу нашей клиники Елдосу Едигеевичу Султанову был приобретен микроскоп последней модели для проведения нейрохирургических операций. Он дает нам возможность загружать снимки КТ и МРТ пациентов и сразу проецировать их на головной мозг пациента непосредственно во время проведения операции. Когда хирург смотрит в бинокуляры, высвечивается топографическая карта, по которой можно легко сориентироваться, где находится опухоль.

— То есть в разы увеличивается точность?

— Да. Данное оборудование позволяет обойти все функциональные зоны, чтобы после операции не было осложнений и пациент смог быстро восстановиться. А также дает возможность увеличить степень радикальности удаления новообразования. Сейчас в процессе находится закуп контрастного вещества. Если пациент за 2-3 часа его выпивает, то опухоль под микроскопом высвечивается, и мы четко можем определить ее границы. То есть можно отличить здоровую ткань от больной.

— Операция уже проводится по четко определенным границам?

— Конечно. Если раньше приходилось определять, как говорится, на глаз. Стояла дилемма — убирать или не убирать. Теперь уже четко видим границы. Есть и вторая возможность: мы клипируем аневризму в холодной фазе. Это те образования в сосудах, которые в последующем приводят к инсульту. Одно из преимуществ этого микроскопа в том, что он дает возможность понять, насколько за счет клипирования мы «выключили» данное образование, выпячивание из кровотока. Благодаря микроскопу мы можем видеть кровоток. В дополнение к этому оборудованию в прошлом году мы приобрели нейромонитор, который необходим при операциях на спинном мозге. Это можно сравнить с работой сапера. Если звук идет, то туда «ходить» нельзя, надо обойти. Мы — как саперы.

— У Вас тяжелый ритм работы, связанный с большой ответственностью. Как расслабляетесь?

— Мой тыл — это моя семья и место рождения — село Кантагы под Кентау. Когда я приезжаю на свою малую родину, отдыхаю душой. Это мой аул, моя природа. Сажусь верхом на лошадь и забываю обо всех проблемах. Два дня в горах заряжают меня энергией на неделю. Стараюсь приезжать в родной аул каждые выходные. Горжусь, что мой дед был чабаном. От него мне передалась любовь к лошадям. Подойти к лошади, подергать за гриву, погладить, обнять… Это такое удовольствие для меня. Одним словом, моя родина. Мне предлагали работу и в столице, и в Алматы, но я себя вижу только здесь. Не могу с собой туда забрать родной аул. Алматинские горы не мое. Моя душа с моим Кантагы.

— У вас большой коллектив?

— Нет, наш коллектив состоит из пяти врачей. Самый старший я. Остальные помоложе, но у всех хорошая школа. Они прошли стажировки в Европе и Турции. В день мы проводим по пять-шесть операций. Руководство больницы делает все возможное, чтобы облегчить нашу работу в плане приобретения необходимого оборудования.

— С какими заболеваниями обращаются чаще всего?

— Раньше 70-80 процентов приходилось на спинальную хирургию. Мы больше позвоночник оперировали: последствия травм, грыжи, опухоли. 20-30 процентов приходилось на инсульты. В последние год-полтора стало больше пациентов с опухолями головного мозга. Буквально вчера мы провели три операции, сегодня — две.

— Как Вы считаете, с чем это связано?

— Возможно, благодаря скринингу заболевания начали выявлять раньше. Стараюсь находить свободное время и выезжать в районы, где провожу презентации, чтобы невропатологи владели информацией, что могут сегодня нейрохирурги областной больницы, и не отправляли пациентов на лечение в другие города и страны.

— Есть в вашей работе такое понятие, как рутина?

— Есть: когда долгое время проводишь одни и те же операции. Как правило, в такие моменты начинаешь допускать ошибки. Почему? Потому что думаешь, что все уже знаешь, техникой оперирования владеешь. Поэтому необходимы рост и внедрение новых технологий. К слову, в прошлом году на базе больницы мы начали применять еще одно направление в хирургии — болевой синдром. «Болью» у нас никто не занимается. А мы теперь занимаемся.

— Что это такое?

— Объясняю. Например, у вас в поясничной области грыжа 4-5 мм, которая нерв не сдавливает, но уже есть боли в пояснице. Как правило, в этом случае отправляют к невропатологу. Тот посмотрит: боли отдают в крестец, и отправляет к ортопеду. Ортопед смотрит: тазобедренный сустав менять не надо — отправляет к другому специалисту. И пациент ходит по кругу. А сегодня эту боль можно снять при помощи радиочастотного генератора, который у нас есть. Мы снимаем болевой синдром: делаем блокаду током. К нам обращаются пациенты и с травмами, и с язвой желудка, и с болью в крестце, подвздошной кости и так далее. Некоторые просто не готовы в данный момент на операцию и хотят снять болевой синдром на время.

— На какое время блокируется боль?

— У всех по-разному. Есть клинические показатели от полугода до полутора лет. Мы делаем тестовую импровизацию боли, если пациент отреагировал и говорит, что это его боль, понимаем, что блокада поможет. Проводим необходимые процедуры, после которых прямо в операционной начинаем танцевать в прямом смысле этого слова. Музыка всегда звучит в операционной. Говорю: «Все! Можете идти на кудалык!» Но при этом подчеркиваем: это в конечном итоге проблему не решило. Мы просто подарили «золотое время», чтобы пройти обследование, найти причину и начать лечение. Поэтому еженедельно в отделении выводим пациентов в коридор и читаем лекцию, как правильно двигаться, что можно, а что нельзя делать.

— Что можете сказать касательно смены поколений, есть талантливые ребята?

— За другие специальности не скажу, но именно за своих ребят ручаюсь! Они — универсалы. В шутку я их называю «разнорабочими»: все умеют. Импонирует, когда знаю, что у моих ребят широкий кругозор в любом направлении и в любой хирургии. Мы — за правильную хирургию! Не так, чтобы тяп-ляп и сделали. Мы стараемся. Да, мы не Боги, и открыто говорим пациентам, что они могут поехать на лечение в другую страну. Когда пациент приезжает из Южной Кореи, где был на лечении, и рассказывает, что местные врачи его спросили, зачем он приехал к ним, когда есть высококвалифицированные врачи в нашей клинике, мне приятно.

— Хирург — это каждый день борьба за жизнь, каждый день нервы. Как справляетесь?

— Стараемся справляться. Знаете, большинство хирургов не доживают до пенсии. Когда была встреча с Елбасы, я хотел внести свое предложение, но его не пропустили. Сотрудники правоохранительных органов выходят на пенсию в 45 лет. А почему врачи-хирурги не выходят на пенсию в это же время? Возьмем банальную статистику: через год-два после выхода на пенсию хирурги «сгорают». В моем понимании, если хирург беспрерывно работал 20-25 лет — отпустите его отдохнуть. Рука не та, зрение не то. Пусть даст дорогу молодым специалистам.

— Но ведь многие до последнего держатся за свое место…

— Это неправильно. Это постсоветское мышление, и его надо менять. Смена поколения должна происходить. Тогда будет эволюция.

Доработал до 45 лет и можешь консультировать, работать по договору, делиться знаниями. Надо уступать дорогу молодым.

Т. Бурдель
Источник: «Yujanka.kz»