Трудности перевода

Законопроект был принят в первом чтении. Только благодаря упорству казахстанских правозащитников в него сейчас вносятся существенные поправки.

По мнению большинства правозащитников, законопроект не только клепался в очень короткие сроки, но и его авторы не утруждали себя формулировками, а попросту скопировали текст с аналогичных европейских кодексов, даже не постаравшись сделать достойный перевод. Так, например, за факт семейного насилия, подтвержденный самим ребенком или даже соседями, родителям грозит «лишение опекунства». Но дело в том, что такого понятия как «родительское опекунство» нет не только в законодательстве РК, но и в русском языке. Это буквальный перевод немецкого термина, включающего в себя родительские права и обязанности.

Зато в нашем законодательстве есть термин «опекун», то есть человек, которому государство доверило воспитывать ребенка, и если доверие это не будет оправдано, компетентные органы могут забрать ребенка. Другими словами, то ли из-за небрежного перевода, то ли из-за чьего-то злого умысла согласно законопроекту каждый ребенок принадлежит государству, и не составит труда отнять его у родных папы и мамы, если государству вдруг это понадобится.

Еще одна корявость перевода закралась в очень щекотливый пункт, касающийся сексуального насилия в семье. И так несовершенная формулировка «совращение малолетних» сменилась «сексуальными действиями в присутствии несовершеннолетних». В англоязычном оригинале использовался совсем другой термин, не имеющий аналогов в русском языке. Там он подразумевает намеренность действий с целью вызвать реакцию у ребенка. У нас же при таком топорном переводе вышло, что если ребенок вдруг застанет папу с мамой за исполнением супружеского долга или просто услышит их за стенкой, то есть все основания обвинить родителей в педофилии. Более того, если экспертам будет выгодно, то под действия сексуального характера может попасть даже супружеский поцелуй.

Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не забеременело

Впрочем, если у этих пунктов есть хоть какое-то разумное зерно и корявая формулировка может защитить малыша от лицезрения оргий пьяной мамаши, где раньше закон был практически бессилен, то следующий параграф откровенно пугает. Законопроект обещает несовершеннолетнему «право на сексуальную свободу», и даже родители не могут на нее посягнуть. Тут уж нельзя списать все на непрофессионализм переводчиков. Пункт появился в европейских кодексах совсем недавно, на волне битвы за толерантность. Если законопроект будет принят, то родители, запретившие дочке-школьнице отправиться ночевать к своему соседу по парте или возмутившиеся, что сын предпочитает целоваться при луне с Борькой из параллельного класса, должны быть наказаны за дискриминацию по отношению к собственному ребенку.

Меня не покидает ощущение, что нам навязывают какую-то новую нормальность, не соответствующую нашей культуре, традициям, менталитету, – прокомментировала ситуацию юрист Елена Игнатенко.

В стране, где всегда был культ старших, где к мудрости стариков прислушивались даже взрослые люди, главой семьи фактически становится ребенок, а родители в этой реальности лишь опекуны, которые обязаны доказывать государству, что они правильно воспитывают малыша.

Поставишь в угол – в Гаагу пожалуюсь

Свободе ребенка уделяется еще несколько пунктов законопроекта. Шантаж и «запрет на волеизъявление» приравниваются к насилию, только психологическому.

Так что фразы «пока не сделаешь уроки, за компьютер не сядешь» или «не дружи с наркоманом Вовкой и с трижды судимым Лехой Косым» фактически приравниваются к избиению дитя ногами. Особенно если чадо начнет в знак протеста вопить так, что услышат соседи. Ведь в законопроекте есть такая формулировка, как «обоснованное предположение о насилии».

Для участкового звонок от соседей, пожаловавшихся, что за стеной орет ребенок, вполне «обоснованное предположение». Тут даже нет необходимости оформлять кучу бумаг, для того чтобы забрать ребенка у родителей. Достаточно лишь записи звонка от склочной соседки… А уж чтобы забрать малыша из детдома, родителям надо будет обить немало порогов, а потом еще доказывать свою любовь к детям через суд.

У меня юридический стаж более 30 лет, но когда я читала проект закона, то с первого раза не могла понять многие формулировки, – возмущается Елена Игнатенко. – В какой-то момент мне даже показалось, что произошла глобальная реформа и в законодательство введены новые термины и понятия, только я это упустила. Но стоило вчитаться, как стало ясно, что этот проект противоречит не только адмкодексу, но и не согласовывается с Конституцией страны. Это нельзя назвать иначе, как правовым беспределом! Как юрист, я прекрасно знаю, какую роль на судебном процессе может сыграть та или иная фраза из уголовного или административного кодекса. Когда я подняла этот вопрос, меня обвиняли в сгущении красок, в том, что я придираюсь к словам, и лишь когда я буквально ткнула их носом в конкретные пункты, то авторы законопроекта признали, что тут необходимы поправки и уточнения. Тем не менее я считаю, что проблема еще не решена.

Шприц с семейным счастьем

Сторонники законопроекта ссылаются на опыт западных стран, где эти нормы относительно неплохо работают, но даже авторы проекта признают, что в наших реалиях такое невозможно. В стране просто не хватит детских домов, центров адаптации и полицейских, чтобы отправлять туда детей после каждой жалобы на подзатыльник.

Предложенная альтернатива, не имеющая аналогов в мире, больше напоминает сюжет из фантастического романа-антиутопии. Инициаторы проекта предлагают подвергнуть чересчур скандальные пары обязательной программе психокоррекции. Причем речь идет не о задушевных беседах с семейным психологом, а о медикаментозном лечении одного или обоих супругов.

Это значит, что если «специалисты» признают мать, наоравшую на собственного ребенка во время подготовки домашнего задания, или отца, отвесившего сыну подзатыльник за запах табака, не способными контролировать агрессию, то ювенальная полиция имеет полное право отправить одного или обоих родителей в психушку.

В первую очередь нас смутило, что подобной программы нет нигде в мире, – поделилась специалист по связям с общественностью ОФ «Коргау HR» Гульмира Сембиева. – То есть неизвестно, подействует ли такая мера хотя бы для семейного тирана, который, действительно, вернется из психушки любящим мужем и заботливым отцом. Но и это еще не все. Мы направили запрос в Минздрав, чтобы узнать, какая методика будет использоваться для семейной психокоррекции. Нам пришел ответ, что такой методики не существует и она даже не разрабатывается. Складывается любопытная ситуация: в законопроекте эта программа прописана, а на самом деле ее не существует.

Законопроект дает право на использование при коррекции нейролептиков, антидепрессантов, транквилизаторов и прочих психотропных веществ. Более того, «укреплением семьи» могут заниматься не только медики, но и НПО. В этом случае доказать, что назначенный препарат привел к ухудшению здоровья, а то и смерти будет невозможно. Ведь НПО не обязана иметь в штате квалифицированных врачей, троечницы-медсестрички будет вполне достаточно. Для того чтобы отправить человека на психокоррекцию, согласно законопроекту, достаточно одной жалобы соседей и ходатайства участкового.

Еще никогда стражам порядка не было так просто избавиться от неугодного человека…

Автор: Владислав КОЖУХАРЬ
Источник: «Экспресс-К»